Powered By Blogger

Сами вы не местные!

воскресенье, 20 сентября 2009 г.

Увидеть Париж...

...должен действительно каждый. Умирать в завершение визита не требуется, достаточно вернуться домой и посмотреть фотографии, подобных которым не сделаешь ни в каком другом городе мира.



В Париж к знакомым мы приехали к исходу дня. Пока устроились, день кончился. Поэтому первая вылазка к достопримечательностям произошла уже поздним вечером, о чем мы с фотокамерой не пожалели - так удивительно освещен этот город.



На мосту



Странный движущийся свет среди ночи озаряет Сену и ее берега





Оказалось - ночной туристический теплоход, с линейками прожекторов по сторонам. По картинкам можно, конечно, представить себе, каким виден город из его окон, но лучше бы увидеть это все самому. Мне захотелось.



Триумфальная арка - какой же ты без нее гость столицы? Все равно как приехать в Москву и не кинуться сразу на Красную площадь.



Французы не стыдятся имперского прошлого.





Ночная станция метро. Если нет денег, молодежь подобной чепухой не заморачивается.



Всем нужно в том же направлении, что и нам, к Эйфелевой башне. Туристы, стало быть.



В это время башня, в дополнение к обычному освещению, каждый час целых пять минут переливается бегучей иллюминацией, оставшейся от празднования ее юбилея. Раньше так было весь вечер до полуночи. Но праздник кончился, а город бережет энергию.



А с другого берега Сены видно, как удачно парижане включили в иллюминацию любимой башни луну, которая в других городах болтается без дела. Красиво, внушительно и ничего не стоит.



Жаль, штатива не было. Примащивался к парапетам, столбам, толку вышло мало, но общее представление получить все же можно. Поедете сами снимать ночной Париж - непременно возьмите штатив.

Фотографии города, сделанные днем, можно увидеть в моем веб-альбоме picasaweb.google.com/vl.n.sokolov/Paris#.

вторник, 15 сентября 2009 г.

Ташкентцы пишут письма

Евгению Скляревскому, http://mytashkent.uz/


Добрый день, дорогой Евгений,

большое спасибо за "Письма о Ташкенте". Получите еще одно, пожалуйста.

Я родился и прожил сорок лет в Ташкенте.

Работал в ФТИ, семь лет жизни вложил в Большую солнечную печь, построенную в Паркенте. Как она, все еще греет? Кого, интересно?

В Ташкенте же начал писать. Изумительный редактор Вадим Новопрудский, издательство "Ёш гвардия", альманах "Молодость" - Вам это что-то говорит? Был дружен с Сашей Файнбергом и Диной Рубиной, а со светлой памяти Мариком Вайлем жил дверь в дверь на проспекте Космонавтов.

Последнее, правда, лишь в последний мой ташкентский год, когда уже был довольно известным в Союзе собкором "Литературки" по Узбекистану. Тогда статьи об Адылове, бутифосе, Арале и т.п. перестроечных кошмарах принесли некоторую славу, но вместе с ней и такие наезды "бандократии", что "ЛГ" сочла за благо переместить меня в редакцию, в Москву.

Так я попрощался с Ташкентом. О чем мечтал лет с двадцати и о чем никогда, ни разу не пожалел.

Конечно, я любил этот город, который знал во всех закоулках, в котором не просто вырос, но сложился и образовался во всех составляющих своего существа, в котором прошла вся странная и чудесная молодость, в котором жило и умерло множество воспитавших меня людей, прежде всех мама и дед. Нельзя было не любить город, пропитавший тебя насквозь своим сухим и пыльным воздухом, горной водой Анхора, лепешками и виноградом, мягкой безматерной речью, деликатностью и достоинством узбеков, легким серебром Тянь-Шаня на горизонте, за которым дышит вся древняя Азия, и она куда ближе, чем на северо-западе далекая, почти невероятная Россия... Безусловно, я любил Ташкент, покидая его. Но, уезжая насовсем, был счастлив, хотя не знал и представить не мог, что ждет нас с семьей в Москве.

А дело было в том, что все сорок лет, срок весьма серьезный, я прожил в Ташкенте, что называется, на одной ноге. Поставить вторую мне все как-то не давали - то обстоятельства, то уважительные причины, то конкретные люди. Со временем начал понимать, что за этим стоит не личное мое невезение, а национальная политика советского государства, согласно которой везде и всюду "первое лицо" в Узбекистане должно было быть "титульной" национальности, а вот вторым при нем может быть кто угодно, хоть татарин, хоть армянин, хоть еврей. И это само по себе не составляет проблемы, ибо на всех уровнях Узбекской ССР полно было "вторых лиц", которые на самом деле заправляли всеми делами за "первых" и прекрасно были при этом устроены во всех отношениях, в том числе по части самоуважения и общественного признания. Проблему составлял мой недостаточно практичный характер.

Когда в ФТИ я написал первую в жизни научную статью и показал ее завлабу (был такой - Юабов), тот сказал - ну, неплохо. Поправь вот здесь, вот здесь и поставь подписи. Какие подписи? Ну, много для молодого не надо, давай по минимуму - академик такой-то, доктор наук такой-то, мою фамилию, ладно, можешь поставить, и еще двух узбеков. Каких узбеков? Таких же как ты, молодых, сказал Юабов. Сам выбери. Лаборатория у нас большая.

Так и пошло. Эта и последующие мои статьи были подписаны коллективом авторов, фамилии которых соответствовали неписанным, но почти сакральным правилам, незыблемым как в части должностей, так и по части ленинской национальной политики. Когда же статей накопилось на диссертацию, то уже не бухарский еврей Юабов, а сам академик Азимов, директор Физико-технического института и потому узбек, сказал мне - диссертацию? Можно. Голова хорошая, ученый совет пропустит. Но сначала почетное задание, Соколов. Участие в подготовке национальных кадров. Поможешь написать диссертацию такому-то и такому-то (назвал двух инженеров-узбеков из нашей лаборатории), потом показывай свою. Оба инженера были мне симпатичны, но едва тянули на техников. Об этом я сказал Азимову. Он даже не замутился подобной мелочью: атвоя голова на что?
Для меня это оказалось слишком, диссертации в ФТИ так и не написал. Хотя некоторые не только соглашались участвовать в "подготовке", но сделали это своим бизнесом, Весь Ташкент знал, сколько можно заработать на кандидатской и сколько на докторской. При каждом ученом совете свой прейскурант.

Бог с ней, с диссертацией. Но с детства и всю свою жизнь в Ташкенте я чувствовал (вернее, мне не давали забыть), что это не моя земля. По-доброму, с улыбкой, порой с сочувствием (мы понимаем, вы не сами приехали, родители, эвакуация и все такое...), но непреклонно - здесь вам, извините, не Россия. Но ведь и Россия же не была моей! Коли прописан в Ташкенте!

В общем, на эту тему многое можно рассказать и сказать. Конечно, если это Вам интересно, как устроителю сайта. Поэтому подожду ответа.

В приложении - очень давний мой рассказ на ташкентскую тему. Ваши читатели наверняка его не знают. Если Вам понравится - разместите у себя. Может, понравится кому-то еще.

Живу я уже 13 лет в Германии, совсем не пишу, однако недавно решил завести себе блог - http://rudoj-diasporant.blogspot.com/. Милости прошу.

В Германии много выходцев из Узбекистана. Буду искренне рекомендовать тем, кого встречу, Ваш замечательный сайт.

С уважением и в ожидании ответа,

Владимир Николаевич Соколов

Ниже несколько фотографий с сайта "Письма о Ташкенте" (какое теплое название!). И еще раз его адрес: http://mytashkent.uz/


















воскресенье, 13 сентября 2009 г.

День на острове



Возвращались на пароме с северонемецкого островка Нордернай, куда выбрались с женой на субботний день - поколесить на велосипедах, подышать морским воздухом. Немцы очень любят свои песчаные острова, ожерельем лежащие перед берегом Северного моря, мы пристрастились тоже. Салон был полон однодневных путешественников, отдохнувших, как и мы, до изнеможения. В салоне гул - немцы под пивко да кофе обмениваются островными впечатлениями.

Наташа мне: " За тобой слева наши сидят." Я: "Ну и что? Наши всюду сидят. " Наташа: "Интересно просто. Рта еще не раскрыли, а я вижу - наши. Не оборачивайся, неудобно".

Но я уже обернулся. Действительно, наши. Уж так специфически они смотрят - друг на друга, на окружающих, на меня, оглянувшегося. Коренные не умеют так смотреть.

Когда мы говорим с Наташей "наши", то имеем в виду выходцев из бывшего СССР, в разные годы по разным причинам переселившихся в Германию. Туристов, говорящих по-русски, тоже идентифицируем мгновенно, но называем "россияне". Они не "наши".

В способности к такому различению нет ничего необыкновенного. Все "наши" на Западе опознают друг друга с полувзгляда, в толпе, на другой стороне улицы. Еще быстрее и безошибочнее узнаем россиян, поскольку это легче - одеты не так (и сидит одежда иначе), особое выражение малоулыбчивых, часто настороженных лиц. Когда заговорят, вообще не остается вопросов. Речь громкая, как среди глухонемых, в последние годы все чаще пересыпаемая матерком. "Наши" не умеют так разговаривать. "Наши" будто стесняются русской речи, говорят на родном языке по возможности редко и столь тихо, чтобы только собеседник мог расслышать.

"Наши" за соседним столом заговорили меж собой полчаса спустя, причем по-немецки. Сильнейший акцент выдавал их принадлежность едва ли не отчетливее, чем мог бы это сделать их русский язык. Семья немецких переселенцев из Казахстана или Сибири. В этой среде встречаются люди, решившие во что бы то ни стало и как можно скорее расстаться с прошлым, чтобы стать "настоящими немцами". Часто это несчастные люди, вместе с родным языком лишившие себя единственной культуры, которой обладали, и не сумевшие так же быстро заместить ее немецкой культурой и немецким языком. Они не читают русских книг, не смотрят русского телевидения, не поддерживают связей с родиной и земляками в Германии. Но им трудно читать по-немецки, немецкое телевидение доступно им главным образом спортом, погодой, от силы сериалами; неполное понимание языка, акцент и иммигрантские комплексы сильно ограничивают их связи с немецкой средой.

Услышав, что мы с женой говорим по-русски, соседи снова смолкли, теперь до самого причала. Мало ли, еще к ним не дай бог обратимся...





Вот ради этого сюда и едут люди, часа два-три на машине, час на пароме. Зато на острове непостижимым образом отключаются от всех забот, оставшихся на материке. А уж если повезет с погодой...
Когда вижу у немца книжку в руках, вспоминаю один из мифов советского времени - мы самая читающая страна. Сам в это верил на родине. И очень удивлялся в первые годы жизни в Германии тому, как же много читают немцы. Вроде не должны... Теперь еще и интернет у каждого в кармане, а они все равно читают, повсюду и много. В книжных магазинах полно народу и кажется, что с каждым годом становится больше. Интересно, как в нынешней России с повсеместным чтением?



Если оторваться от книжки, увидишь пляж. В сентябре море не только называется, но уже и глядит северным.



Остров защищает от натисков моря многофункциональная дамба. Поверху вымощена для прогулок туристов, склоны дают отличную траву местным буренкам.



Основные виды местного транспорта. Моя дочь назвала эту фотографию философической. Шутка, конечно, но, поскольку сама она фотографирует отменно и, на мой взгляд, талантливо, то я от похвалы возгордился. Но уж если хотите посмотреть по-настоящему отличные фотографии, всем советую посмотреть ее альбомы на www.stepanita.smugmug.com



Пол- островного дня провели с Наташей на велосипедах. Полный хайтек, с подвеской и замечательно удобным переключением передач, но именно у этих экземпляров оказались спортивные, то есть жесткие, притом изощренно пыточной формы сиденья. Два дня потом - "спасибо, я постою..."



Остров населен не только туристами, но и всевозможной живностью, которую островитяне изучают, охраняют и воспевают на расставленных перед каждым озерцом стендах с описаниями здешней фауны. Хотя, положим, на это им выделяются средства из госпрограмм, не просто охраняющих, но год от года действительно улучшающих окружающую.

А вот на эту форму заботы о животных средств никто не выделяет. Идет от сердца.



Как у Стивена Кинга - кладбище домашних любимцев...




"Фло - 17 прекрасных лет". Кресты здесь, без сомнения, дозволены пастором. Стало быть, и у Фло, и у Снуппи, и у прочих упокоившихся здесь домашних любимцев официально существуют души. Но если крест, то души эти - христианские?



Не иначе как в этой евангелической (иначе - протестантской) церкви служит широко мыслящий пастор. Католик вряд ли включил бы собачек в свою паству без разрешения папы.
Храму всего пятая сотня лет, по меркам Германии - новострой. Но шуба какова!



И большую часть этих столетий стоит перед нею первый протестант Мартин Лютер. Как положено покровителю, бдительно смотрит в сторону моря, вечно грозящего штормами и наводнениями, но и дающего жизнь всему, что населяет подопечный ему остров Нордернай.





Читатели

О себе

Моя фотография
Сорок лет был ташкентцем, десять москвичом, семнадцатый год я Bremer. Не мог представить, насколько разными окажутся жизни одного человека в разных странах, пока сам не двинулся в этот путь.